ALP-GROUP

Изменение поведения под влиянием имплантов

Правовые аспекты применения мозговых имплантатов, способных менять поведение человека

В современном мире новые технологии лечения заболеваний головного мозга развиваются со скоростью, возрастающей с геометрической прогрессией. На данный момент самым перспективным методом лечения таких заболеваний как болезнь Паркинсона, клиническая депрессия, обсессивно-компульсивное расстройство является глубокая стимуляция мозга (ГСМ), когда имплантат посылает электрические импульсы в определенную цель в мозгу, чтобы изменить нейроактивность.


В США уже проведено первое тестирование ГСМ на пациентах, которое показало, что мозговые имплантаты помимо основного терапевтического эффекта имеют также и побочное воздействие на сознание и поведение человека. Проведенные клинические исследования показали, что вживление мозгового имплантата способны менять увлечения человека, вызывать неконтролируемые желания и даже вызывать галлюцинации. Уже сейчас стоит задуматься, как поведение человека с мозговым имплантатом будет квалифицироваться с точки зрения правовых норм, прежде чем метод ГСМ будет широко применяться в медицине и вызовет ряд вопросов у судов, прежде всего, о том, кто будет нести ответственность за вред, причиненный пациентом. Человек с мозговым имплантатом может стать особым субъектом права. Здесь главная проблема - нужно ли ограничивать его правоспособность и деликтоспособность, и в какой мере.


Что касается ответственности за правонарушения, совершенные из-за изменения сознания под влиянием имплантата, то возникает вопрос, проводить ли аналогию с институтом невменяемости в уголовном законодательстве или же по аналогии со ст. 23 УК РФ приравнивать пациентов к лицам, заведомо поставившим себя в состояние невменяемости, так как они были проинформированы о рисках, связанных с процедурой ГСМ. Решение этого вопроса требует формулирования основополагающей презумпции степени вины пациента, которая должна основываться на общем принципе правовой справедливости.


Согласно ст. 20 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан РФ» необходимым условием медицинского вмешательства является дача информированного добровольного согласия на основании предоставленной в доступной форме полной информации о целях, методах рисках медицинской помощи. А значит, риски для общества вследствие такого вмешательства пациент осознает и заведомо соглашается взять на себя. Другое дело, если информация была неполной или недостоверной (например, о качестве имплантата, квалификации хирургов, вероятности побочных эффектов), тогда ответственность соответственно должен нести медицинский работник.


При этом согласно ст. 21 УК РФ смысл института невменяемости заключается в освобождении от ответственности с применением принудительных мер медицинского характера, но в данном случае такие меры невозможны, и значит, теряется смысл данного института. Получается, что при освобождении от ответственности, но продолжении лечения вред может быть причинен снова совершенно безнаказанно, а принудительно прервать лечение или обязать проходить его в стационаре (без обеспечения соответствующей возможности) суд не имеет права. Следовательно, риски побочных эффектов от лечения несет не пациент, а общество, что представляется неправильным.


Интуитивно что-то подсказывает, что перелагать всю вину на пациента несправедливо. Аналогичный вывод можно сделать из анализа субъективной стороны правонарушения, смысл которой заключается в том, что поведение человека должно быть волевым. Верховный Суд также занимает правовую позицию, что любое болезненное состояние психики, в силу которого лицо не могло осознавать свои действия либо руководить ими, исключает уголовную ответственность.


С этой точки зрения, можно привести и аналогию с правовым регулированием отношений, связанных с источниками повышенной опасности. Допустим, если мы приобретаем автомобиль, то берем на себя риски его эксплуатации. Однако судебная практика оправдывает совершение правонарушения в результате непредвиденных неисправностей, например, тормозной системы. В таком случае, риски неисправности технического устройства несет общество, и это считается нормальным. Может быть, считать мозговые имплантаты источником повышенной опасности и привлекать к уголовной и административной ответственности только за вред, причиненный вследствие нарушения правил их использования (например, употребление алкоголя, пропуск приема сопутствующих препаратов)? В таком случае, пациент должен будет нести только гражданско-правовую ответственность за вред.


В любом случае, необходимо будет установить, в какой мере лицо осознавало общественную опасность своих действий. В одном из проведенных клинических испытаний пациент после ГСМ стал принимать врачей за итальянских поваров – в таком случае речь идет о полной невменяемости. Но если же пациент понимал значение своих действий и руководил ими частично, то вопрос решается гораздо проще – по аналогии с институтом ограниченной вменяемости прохождение такого лечения будет считаться смягчающим обстоятельством. Конкретную степень вины будет устанавливать суд на основании экспертизы.


Если говорить об участии пациентов с мозговым имплантатом в гражданско-правовых отношениях, то возникает необходимость уточнения дееспособности пациента для предотвращения совершения сделок, явно противоречащих его интересам. Как показали исследования, один из пациентов никогда не был меломаном, но после начала процедур обнаружил в себе глубокую любовь к единственному исполнителю – Джонни Кэшу. Он купил все его диски и проигрывал их без устали. Но когда курс лечения окончился, пристрастие исчезло. Таким образом, что делать, если у пациента, никогда не бывшего ранее любителем искусства, внезапно возникнет желание продать квартиру и, например, купить картину известного художника? Очевидно, что такая сделка должна считаться недействительной в силу ст. 176 ГК РФ.


В таком случае необходимо ввести механизм ограничения дееспособности пациента по судебному решению в случае возникновения подобных побочных эффектов, но только на срок лечения. Проблема заключается в том, что ГК РФ предусматривает только конструкцию полной недееспособности или ограничения дееспособности в случае алкогольной, наркотической или игровой зависимости. Наше гражданское законодательство уже давно нуждается во введении полноценного института ограниченной дееспособности, применяемого для всех случаев частичной вменяемости, и новые технологии в лечении должны, наконец, подтолкнуть к этому законодателя.


Последним вопросом остается, в какой форме принимать регулирование по вопросу мозговых имплантатов. Очевидно, что если, например, вспомогательные репродуктивные технологии допустимо регулировать приказом Минздрава, то регулирование вопроса о технологии, изменяющей сознание человека должно быть на законодательном уровне. Представляется, можно принять отдельный закон, по аналогии с законом «О трансплантации органов и (или) тканей человека» или соответствующие изменения в ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ».